Выживание в псих. больнице

     Эффективным методом борьбы с инакомыслящими является их принудительное психиатрическое лечение. 

     Это тонкий и удобный во многих отношениях метод, поскольку среди диссидентов действительно есть много психически больных или просто неуравновешенных истеричных людей, так как нормальный человек сознает, что во всяком обществе есть более или менее значительные недостатки (в каждом — свои, причем нередко кажущиеся или являющиеся " продолжением достоинств"), и что в той или иной степени терпеть, приспосабливаться и держать в некоторых случаях язык за зубами приходится всякому, кто живет среди людей.

     В русской литературе экспертом по психбольницам является В. Буковский. В книге "И возвращается ветер..." он пишет:

   "Здоровый человек, попав в такое место, стремится как-то отличить себя от психически больных, выделиться, убедить окружающих и самого себя, что он-то другой. В любом отделении возникает такая группка здоровых, своего рода 'клуб' нормальных людей посреди болота безумия. Обычно они относятся к своим сумасшедшим соседям с ненавистью (...) Может, это помогает им не сойти с ума.

     (...) В психиатрической больнице фактическими хозяевами является младший обслуживающий персонал: санитары, сестры, надзиратели. Это своего рода клан, и если с ними не поладить — убьют, замучают. Врачи никогда не вмешиваются в эти дела и целиком полагаются на сообщения медсестер. Первые два месяца в психиатрической больнице самые важные. Устанавливается определенная репутация, которую потом трудно изменить. Сестры, ленясь наблюдать за больными, изо дня в день пишут затем примерно одно и то же, переписывая с прошлых записей ...

     (...) Спорить с психиатром бесполезно. Они никогда не слушают, ЧТО ты говоришь. Слушают, КАК ты говоришь. Горячиться нельзя — будет запись: 'Возбужден, болезненно заострен на эмоционально значимых для него темах'. Будешь слишком подавлен, угрюм — запишет депрессию. Веселиться тоже нельзя — 'неадекватная реакция'. 

     Безразличие — совсем скверно, запишет 'эмоциональную уплощенность', 'вялость' — симптом шизофрении.

     (...) Не выглядеть настороженным, подозрительным, скрытным. Не рассуждать слишком уверенно, решительно ("переоценка своей личности"). Главное же — не тянуть, отвечать быстро, как можно более естественно. Все, что она (врач) сейчас запишет, никакими силами потом не опровергнешь. Она же первая меня видит — ей вера. Приоритет в психиатрии у того, кто первый видит больного. Через десять минут уже может быть улучшение".

     Об агрессивности буйных сумасшедших:

     "Я ни разу не видел, чтобы больной бросался (на людей) без причины. Только причину не всегда легко угадать. Однажды я едва увернулся от здоровенного мужика: он бросился на меня, когда я проходил мимо его койки. Причина же была в том, что он считал своей территорией часть пола вокруг койки и всякого, кто на нее ступал, готов был уничтожить. Очень важно сразу выяснить причуды своих соседей, и тогда можно жить безопасно."

     О выписке:

     "Месяцев за пять до комиссии тем, кому приходило время выписываться, устраивали провокации. Сестра, надзиратели, врачи начинали их задирать, старались вывести из равновесия, оскорбить, и, если пациент не выдерживал, реагировал, как всякий нормальный человек, — тотчас же в его истории болезни фиксировалось, что у него 'изменилось состояние' и ни о какой выписке в ближайшую комиссию речи быть не могло.

     (...) Результаты комиссии больным знать не полагалось (...) 

     Этим-то и пользовались для провокаций. Больному после комиссии сообщали под секретом, что он якобы выписан ... Вот тут-то и проявлялись в человеке все его склонности, которые он скрывал до комиссии (...) Он ведь считал, что одной ногой уже на воле